Аскольдова могила - Страница 91

Фенкал взглянул пристально на великую княгиню и, помолчав немного времени, сказал:

– Неужели ты думаешь, Рогнеда, что я стал бы есть хлеб Владимиров и тешить его варяжскими песнями, если б он был убийцею моего отца?

Легкий румянец пробежал по бледным щекам Рогнеды.

– А что бы ты сделал, несчастный юноша, – сказала она, – если б ты был взят в плен убийцею твоего отца?

– Что бы сделал я? – повторил Фенкал. – Рогнеда, родитель твой был скандинавский витязь, в твоих жилах течет варяжская кровь – и ты спрашиваешь меня, что сделал бы я с убийцею отца моего!

– Фенкал, – сказала вполголоса Рогнеда, поглядев робко вокруг себя, – не забывай, что ты говоришь с супругою Владимира…

– И дочерью злополучного Рогвольда, – прервал певец. – Не знаю, помнишь ли ты это, Рогнеда, а я никогда не забуду ни отца твоего, ни братьев, ни того, как породнился с ними твой супруг и повелитель.

– Молчи, зловещий скальд! – шепнула Рогнеда. – Молчи! Что прошло, то невозвратимо… Зачем ты пробудил в душе моей воспоминания о прошедшем?.. Мой отец… братья мои!.. О, Фенкал, возьми, возьми свою цевницу! Быть может, родные звуки моей отчизны усыпят хотя на время эту змею, которая сосет и гложет мое сердце. Пой, Фенкал, пой!

Вещие персты Фенкала пробежали по звонким струнам: они зарокотали, и согласные их звуки слились с могучим голосом вдохновенного скальда. Он запел:

Зову тебя, Рикмора тень,
Из лона неги, наслажденья!
Приди, оставь Асгарда сень,
И, как порывы вдохновенья,
Ты овладей мой душой;
Зажги восторга огнь священный
В моей груди! Да голос мой,
Твоею славой вдохновенный,
Вновь передаст её векам!
Да песнь игривая прольется
Рекой восторга по струнам
И, легкокрылая, несется
От нас к грядущим временам;
И там бессмертною хвалою
Рикмора память осенит,
И повесть скальда затвердит
Потомство шумною толпою!

Певец остановился. Дико зазвучали струны его арфы, и он запел снова:

Средь утесов и скал
Древний замок стоял
И меж ими казался скалою.
Стен зубчатых ряды,
Рвы, потоки, сады
Расстилал он над их головою.

Как венец диких гор,
Окружал замок бор
Вековых дерев сумрачных строем.
И могуч и велик,
Неприступен и дик
Был он сенью бестрепетным воям.

И в нем скальдов хвала
Неотступно жила,
Прославляя двух витязей младость.
Их вскормила война:
Как подруга, она
Составляла их шумную радость.

Был Рикмор их отец;
Славы громкой венец,
Соплетенный бессмертной хвалою.
Уж носил много лет,
И давно целый свет
Прогремел: «Честь и слава герою!»

Кто видал, чтобы он
Был когда побежден
Иль оставил кровавое поле?
Его спутником – честь,
За обиду ей – месть!
И народам закон – его воля!

Из стран дальних, чужих
Толпы воев младых
Удивленье им в дань приносили.
Но не славой одной, —
Увлекаясь красой,
Они в замок Рикмора спешили.

В нем Едвина, краше славы
И пленительней побед:
Как бессмертье, величава,
Как Одена вечный свет,
Неизменной красотою
Средь семьи своей цвела,
И всех витязей толпою
В замок отческий влекла.
Но давно душа неясно
Про любовь шепнула ей:
Витязь юный и прекрасный
Был давно ей всех милей.
И, по струнам ударяя,
Скальды им хвалу гремят;
Ходит чаша круговая,
В замке пиршества шумят.

Как внезапною порой
Приспел витязь другой
И пленился Едвины красой;
И в безумстве, влюблен,
Ее требовал он,
И ответом был смех над мольбой.

И не снес он отказ:
Еще день не погас
И шум пиршеств в замке носился,
Как с дружиной своей,
Вихрей бурных быстрей,
В него силой витязь вломился.

И пожар запылал. Под ударами пал
Сам Рикмор, лютой смертью томимый;
Взор последний очей
Зрел смерть милых детей.
И позор его дщери любимой!

Фенкал остановился. Устремив испытующий взор на бледное чело Рогнеды, протяжно и с горькою укоризною, которая отзывалась в каждом звуке его голоса, он запел снова:

Еще замок пылал,
Еще старец стонал,
Еще кровь родных братьев дымилась,
Как убийца, в крови,
Дал обет ей любви, —
И Едвина ему покорилась.

– Перестань, перестань, Фенкал! – вскричала Рогнеда. – Ужасны твои песни! Они тошнее для меня погребальных воплей. О, какой палящий яд проливают они в мою душу!

– Если ты, супруга Владимира, – сказал Фенкал, – боишься слышать, как проклятие скальда гремит над главою убийцы Рикмора и несчастных юношей, сыновей его, то я не буду продолжать моей песни, а спою тебе, когда хочешь, о пирах Одена, о его надоблачных чертогах и беспредельном веселии знаменитых скандинавских витязей, с честью и славою умерших на поле битвы.

Рогнеда, в знак согласия, наклонила свою голову и Фенкал запел:

Шумно пируют в чертогах Одена,
Славой взлелеяны, витязей сонмы;
Вечность им радостный пир;
Роскошь Астарда им служит приютом;
Все в нем подвластно бессмертных желанью:
Брань, и победа, и мир!

Легкие тени валькирий прекрасных
Мед им подносят; в пирах их веселых
Скальды хвалу им гласят;
В вечных садах благовонных Валгалы
К славе им битва вновь путь открывает